в продолжение Дня Поэтов

...А самой сильной строчкой в описании чувств вот уже много лет для меня остаются
God, it's so painful when something that's so close
Is still so far out of reach
Отчего-то )))
Вообще у этого поэта много прекрасных стихов о любви, но вот это - самые-самые.

Забавно, что о дороге №66 мне стало известно в применении к нему к этой песне (через 441-ю - это вообще заметный биографический момент у Тома Петти, который вылезает в его текстах регулярно) - и лишь потом было всё остальное.
И было странно позднее читать, например, Стейнбека и узнавать, что она вообще-то ещё и такая.
Ну, в 70-е с Востока на Запад рвались по другим причинам - и в другую Калифорнию.

Вообще же забавно: несмотря на все культурные различия, мотив "понаехавшего", вырвавшегося из провинции, одинаков. И я понимаю некоторые места уже через свою биографию, хоть Генсвилл от Лос-Анжелеса стоит подальше, чем Волгоград от Москвы. Географически.

Стейнбек

С земли согнали одного фермера, одну семью; вот его дряхлая машина
со скрипом ползет по шоссе на  Запад.  Я  лишился  земли,  моей  землей
завладел трактор. Я один, я не знаю, что  делать.  А  ночью  эта  семья
останавливается у придорожной  канавы,  и  к  ее  становищу  подъезжает
другая семья, и палаток уже не одна, а две. Двое  мужчин  присаживаются
на корточки поговорить, а женщины и дети  стоят  и  слушают.  Вы,  кому
ненавистны перемены, кто страшится революций, смотрите:  вот  точка,  в
которой пересекаются человеческие жизни. Разъедините этих двоих мужчин:
заставьте их ненавидеть, бояться друг друга, не  доверять  друг  другу.
Ведь здесь начинается то, что внушает вам страх. Здесь это в  зародыше.
Ибо в  формулу  "я  лишился  своей  земли"  вносится  поправка;  клетка
делится, и из этого деления  возникает  то,  что  вам  ненавистно:  "Мы
лишились нашей земли". Вот где таится опасность, ибо двое  уже  не  так
одиноки, как один. И из этого первого "мы" возникает  нечто  еще  более
опасное: "У меня есть немного хлеба" плюс "у меня его  совсем  нет".  И
если в сумме получается "у нас есть немного хлеба", значит,  все  стало
на свое место  и  движение  получило  направленность.  Теперь  остается
сделать несложное умножение, и эта земля, этот  трактор  -  наши.  Двое
мужчин, присевших на корточки у  маленького  костра,  мясо  в  котелке,
молчаливые женщины с застывшим взглядом; позади  них  ребятишки,  жадно
вслушивающиеся в непонятные речи. Надвигается ночь. Малыш  простудился.
Вот, возьми одеяло. Оно шерстяное.  Осталось  еще  от  матери.  Возьми,
накрой им ребенка. Вот что надо бомбить. Вот где начинается переход  от
"я" и "мы".
     Если б вам, владельцам жизненных  благ,  удалось  понять  это,  вы
смогли бы удержаться  на  поверхности.  Если  б  вам  удалось  отделить
причины от следствий, если бы нам  удалось  понять,  что  Пейн,  Маркс,
Джефферсон, Ленин были следствием, а не причиной, вы смогли бы уцелеть.
Но вы не понимаете этого. Ибо собственничество  сковывает  ваше  "я"  и
навсегда отгораживает его от "мы".