…закон никогда не наказывает ПРЕСТУПНИКА. Наказанию подвергается всего лишь тварь дрожащая - жалкая, перепуганная, раскаивающаяся, нисколько не похожая на того наглого, жестокого, безжалостного мерзавца, который творил насилие много дней назад (и готов будет творить насилие впоследствии, если ему приведется уйти от возмездия). Что же получается? Преступник как бы ненаказуем. Он либо уже не тот, либо еще не тот, кого следует судить и наказывать...
А. и Б. Стругацкие «Отягощённые злом, или Сорок лет спустя»
А. и Б. Стругацкие «Отягощённые злом, или Сорок лет спустя»
О чём эта картина?
…Сочинения с таким зачином писало ещё моё поколение. В ЕГЭ такой «опции» нет, но и для тех, кто старше, тайна сия остаётся зачастую недоступной. Так откуда спор сквозь века, от Александра III до Бойко и прочих?
Разумеется, «историческая недостоверность» тут ни при чём, и не потому, что картины с тем же сюжетом висят в той же Третьяковке. Живопись – не историческая фотография. Как и в литературе, автор имеет полное право обращаться с доступной информацией по своему усмотрению. Ну, а зрители имеют право отвернуться и забыть. Но не картину Репина.
Дело не в том, что Репин – гений. Он гений именно потому, что его картина продолжает жить и в XXI-м веке. Хотелось бы дожить до времени, когда её перестанут понимать… Сегодня – понимают, и ещё как! Есть, что.
На первом уровне Репин показывает того самого преступника, о котором говорит князь Мышкин Достоевского, Г.А.Носов Стругацких и другие мудрецы. Мы видим преступника в тот самый миг, когда этот преступник осознал, что он наделал – сразу после того, как понял, что случилось.
«Это моих рук дело», – читается в этих выпученных безумных глазах. Ненависть к себе, убийце. «Нет, нет, нет!» – и «да». Ненависть к себе, которая меркнет по сравнению с самим поступком, и это уже второй уровень. Потому что это хуже, чем убийца, это сыноубийца.
(Не буду подробно останавливаться на том обстоятельстве, что сына Ивана Грозного зовут тоже Иван. Глубокий символизм этого обстоятельство принадлежит истории, а не замыслу художника).
Хроносу и Иегова убивали других богов. У людей смерть – это только смерть, и ничего после. Кроме детей... Человек, убивающий своих детей, убивает будущее. После него не остаётся его «крови». Потомки – это продолжение собственной жизни, даже для простого человека, а уж для государя это значит гораздо больше.
Царь, убивший своего наследника, совершает преступление против своих предков (от которых получил ту самую «кровь», которая возвела его на трон), а также перед своей страной. Это его обязанность – оставить следующего государя.
Сколько именно детей было у Грозного, доподлинно неизвестно. Фёдор I умер бездетным, и после его смерти пресеклась московская линия династии Рюриковичей (потомство Ивана I Калиты) – Репин и его современники знали об этом.
Получается, что это не просто безумный преступник, убийца, сыноубийца и предатель своих предков и всей страны, не просто государь, который не выполнил своего долга – это человек, который прожил свою жизнь по принципу «после нас хоть потоп», человек, предавший саму жизнь.
Стратегия правителя, не оставляющего после себя адекватной замены, знакома в России очень хорошо. Когда нет тех, кто может продолжить твоё дело, страна попадает в руки человека с другим настроением – или вовсе валится в тёмные века Смуты… В безумных глазах Ивана Грозного тлеет осознание тщетности собственной жизни, бессмысленности всех своих деяний. Кому отдавать Великую Страну, если ты только что своими руками убил своего наследника?
Значит ли это, что на самом деле Грозный не способен быть «великим князем всея Руси»? И это тоже. Но на самом высшем уровне в этой картине заложено обвинение самой Власти, которая не способна быть такой, какой от неё ждут. Власть, которая притягивает чудовищ, Власть, которая способна только пользоваться, Власть с безумными глазами, Власть, чьи руки запачканы в крови её детей.
Ещё бы эту картину не требовали снять!
Времена такие…