выбор очевиден

А это уже серьёзно.
Надпись, выполненная, очевидно, маркером.
Печатные буквы, полустёртые, но вполне читаемые - скажем, я прочитал, сидя на диване, при том, что минус пять и очки не дают ста процентов. Названия станций на схеме я со своего места прочитать не мог, а это - вполне.
И старенький простенький фотик вполне взял.
Впрочем, формальности соблюдены: полустёртость, незаметность, в глаза так сразу не бросается...
Что касается содержания, то оно - понятно:
( или мы будем )

свобода и способность к непослушанию

Человек может стать свободным через акт непослушания, научившись говорить "нет" власти. Однако не только способность к непослушанию является условием свободы - свобода в свою очередь является условием непослушания. Если я боюсь свободы, если я не посмею сказать "нет", у меня не найдётся мужества стать непокорным. Действительно, свобода и способность к непослушанию неразделимы, поскольку любая социальная, политическая, религиозная система, провозглашающая свободу, но искореняющая непослушание, не может говорить правду.
(Эрих Фромм "Непослушание как психологическая и моральная проблема" - "О неповиновении и другие эссе")

Что характерно, в интернете этого текста - на русском, во всяком случае - нет.
Хотя автор известен. Интересно, почему так? Он ведь поразительно точен и очень полезен.

И неслучайно здесь же упоминается Адольф Эйхман. Впрочем, и он уже не может служить предостережением, особенно у тех, кто подобен ему и лишь по воле случая не исполняет те же обязанности...

оттуда же

На протяжении большей части человеческой истории покорность отождествлялась с добродетелью, а непокорность - с грехом. Причина этого проста: многие века большинством управляло меньшинство. Такое правление становилось необходимым потому, что жизненных благ хватало немногим, а большинству доставались крохи. Если эти немногие хотели наслаждаться благами, а кроме того, пользоваться трудом большинства, возникало необходимое условие: большинству следовало научиться покорности. Несомненно, послушание может быть достигнуто грубой силой. Однако такой метой имеет много недостатков. Он создаёт постоянную угрозу того, что в один прекрасный день большинство найдёт способ силой сбросить меньшинство; кроме того, существует множество видов работ, которые не могут выполняться должным образом, если за послушанием не стоит ничего, кроме страха. Поэтому покорность, обеспечиваемая лишь силой страха, должна быть заменена такой, которая укоренится в сердце человека. Человек должен хотеть подчиняться и даже нуждаться в этом - и бояться проявить непослушание. Чтобы этого достичь, власти следует выглядеть всеблагой и премудрой, она должна стать всезнающей. Если такое удаётся, власть может объявить непослушание грехом, а покорность добродетелью; и тогда большинство становится послушным, потому что это хорошо, и начинает испытывать отвращение к непокорности, потому что это плохо, вместо того чтобы презирать себя за трусость. Со времён Лютера до XIX столетия приходилось считаться с неприкрытым, явным давлением авторитетов. Лютер, папа, князья хотели сохранить установившийся порядок, в то время как средний класс, рабочие и философы старались его подорвать. Борьба против авторитетности в государстве, как и в семье, часто становилась основой развития независимой, смелой личности. Борьба против авторитетов была неотделима от интеллектуальных устремлений, характерных для философов и учёных века Просвещения. Этот "дух критики" порождался верой в разум и в то же время подвергал сомнению всё, что говорилось или думалось, если оно было основано на традиции, суеверии, обычае, власти. Принципы "sapere aude" и "de omnibus est dubitandum" - "смей быть умным" и "следует сомневаться во всём" - стали проявлением отношения, допускавшего и поощрявшего говорить "нет".
(с)

опять вместе

...Для меня смотреть как бы снизу вверх в начале нашего знакомства было естественным: несмотря на небольшую разницу в возрасте, разница в значительности была несомненной. И это было именно знакомство: когда оно стало чем-то более серьёзным, мой статус тоже вырос. В общем, мы стали почти ровней, хотя у меня всё равно что-то затрепетало внутри, когда этот союз стал известен всем.
Потом мы расстались - жизнь заставила. Но никогда не забывали друг о друге, тем более что расставание не было вызвано ссорой! Такие обстоятельства. Как говорится, "это было хорошо, это закончилось". Впрочем, наш собственный рост и развитие не прекратился.
И вот обстоятельства снова изменились. И мы вновь вместе. Я думаю, это прекрасная новость - и долгожданный сюрприз, о котором было упомянуто!

Маркс + Фрейд = Фромм

"Как получается, что обществу удаётся добиться лояльности большинства своих членов несмотря на то, что они страдают под его властью, даже когда разум говорит им, что их лояльность идёт им во вред? Почему их реальные интересы как человеческих существ не перевешивают вымышленные, созданные всевозможными идеологическими воздействиями и промывкой мозгов? Почему осознание положения своего класса и понимание преимуществ социализма не настолько эффективны, как ожидал Маркс? Ответ на эти вопросы лежит в феномене социального характера. Как только обществу удаётся придать структуре характера среднего человека такую форму, что ему начинает нравиться то, что он должен делать, он становится удовлетворён теми условиями, которые общество ему навязывает. Как сказал один из персонажей Ибсена, «он может делать всё, что хочет, потому что хочет только того, что может сделать». Нет необходимости говорить, что социальный характер, которые, например, удовлетворён подчинением, – это характер ущербный. Однако ущербный или нет, он служит целям общества, которому для должного функционирования требуются покорные люди."

Эрих Фромм "Приложение гуманистического характера к марксистской теории" - "О неповиновении и другие эссе"

...Ещё тридцать лет назад Фромм указывал на то, от чего марксисты страдают и поныне. Да, Маркс умер за десять лет до того, как Фрейд начал публиковаться, но зачем же вести себя так, как будто после Маркса нет жизни?