снова про кино

Этот фильм нельзя смотреть людям со здоровой психикой, да они его попросту не смогут смотреть. Не высидят – дрожащими руками схватят пульт, нажмут на «STOP» и сразу на «OUT», выдернут диск, спрячут в коробку, а коробку куда-нибудь на дальную полку, с глаз долой, чтобы не видеть и забыть. А потом будут курить на кухне или пить чай, морщиться и цедить что-то про «больных», которым нельзя к «здоровым».

Смотреть этот фильм можно людям, которые периодически приближаются к грани, может быть даже сидят на краю и смотрят вниз, туда, где темно и откуда несёт чем-то тухлым. «Не дай мне бог сойти с ума» – прочитал я когда-то в школьные годы, и вот всё больше и больше понимаю, что именно там имелось в виду. «Когда б оставили меня на воле», это было бы ещё ничего, но ведь запрут…

А фильм – самый точный из всех фильмов про безумцев. Там есть и знакомые «психи-мудрецы», изрекающие что-то вроде «Одежда делает человека, чем меньше человека – тем больше одежды», но безумие не особо нуждается в объяснении, понимании и даже сочувствии. Никаких «Полётов над…» или «Ка-Пекса». Никаких сглаженных углов или освобождающего объяснения. Есть загадка, но лучше бы не знать ответа.

В том-то и дело что шизофреник может быть похож на человека, но человека в нём слишком мало, чтобы другие люди могли ужиться с ним. Он сам с собой с трудом уживается – и Кроненберг, неотрывно следуя за своим героем, показал обе стороны безумия: фальшиво-логичный внутренний мир и жутковатый внешний, вызывающий уже даже не брезгливость (в эту сторону как раз никаких зашкаливаний, да и цели такой не ставилось), а скорее трезвое желание держаться подальше – и удержаться на краю.
Толика безумия, которая содержится в творчестве, способность стать кем-то другим или увидеть в реальности что-то иное – она кажется забавной и милой, если не понимать, что стоит расшириться этой полезной расщелине, и она поглотит всё остальное.

снова про кино

Этот фильм нельзя смотреть людям со здоровой психикой, да они его попросту не смогут смотреть. Не высидят – дрожащими руками схватят пульт, нажмут на «STOP» и сразу на «OUT», выдернут диск, спрячут в коробку, а коробку куда-нибудь на дальную полку, с глаз долой, чтобы не видеть и забыть. А потом будут курить на кухне или пить чай, морщиться и цедить что-то про «больных», которым нельзя к «здоровым».

Смотреть этот фильм можно людям, которые периодически приближаются к грани, может быть даже сидят на краю и смотрят вниз, туда, где темно и откуда несёт чем-то тухлым. «Не дай мне бог сойти с ума» – прочитал я когда-то в школьные годы, и вот всё больше и больше понимаю, что именно там имелось в виду. «Когда б оставили меня на воле», это было бы ещё ничего, но ведь запрут…

А фильм – самый точный из всех фильмов про безумцев. Там есть и знакомые «психи-мудрецы», изрекающие что-то вроде «Одежда делает человека, чем меньше человека – тем больше одежды», но безумие не особо нуждается в объяснении, понимании и даже сочувствии. Никаких «Полётов над…» или «Ка-Пекса». Никаких сглаженных углов или освобождающего объяснения. Есть загадка, но лучше бы не знать ответа.

В том-то и дело что шизофреник может быть похож на человека, но человека в нём слишком мало, чтобы другие люди могли ужиться с ним. Он сам с собой с трудом уживается – и Кроненберг, неотрывно следуя за своим героем, показал обе стороны безумия: фальшиво-логичный внутренний мир и жутковатый внешний, вызывающий уже даже не брезгливость (в эту сторону как раз никаких зашкаливаний, да и цели такой не ставилось), а скорее трезвое желание держаться подальше – и удержаться на краю.
Толика безумия, которая содержится в творчестве, способность стать кем-то другим или увидеть в реальности что-то иное – она кажется забавной и милой, если не понимать, что стоит расшириться этой полезной расщелине, и она поглотит всё остальное.

киношное, заключительное

Этот фильм можно и нужно смотреть всей семьёй, потому что в нём а) про природу и любовь к ней; б) простой и ясный сюжет; в) Джон Хёрт и Кристиан Бэйл в роли старого чудака и чудака молодого, а два чудака, безусловно, интереснее, чем чудаки по отдельности.

«Все маленькие животные» можно было бы счесть пародией на движение «зелёных», но поскольку это фильм-рассказ от лица человека, который после травмы головы задержался на уровне 8-милетнего мальчика, то судить эту историю следует как детский рисунок – простовато и не совсем верно, но очень искренне.

Двумя годами ранее Бэйл играл очень похожую роль «наивного придурка» в «Секретном агенте»: тоже юноша с задержкой в развитии, который – единственный из всех – беспокоится о бедных, о животных, обо всех людях вообще и всем желает добра. Но там была роль второстепенная (хотя очень важная), а здесь – главная, зелёные английские холмы, море, лес, гусенички и божьи коровки – и Джон Хёрт в качестве учителя.

Я не знаю, с чем это связано изначально, что идеи о добре и справедливости доносят «идиоты». Влияние Достоевского или ирония неглупых авторов, мечтающих об идеалах, но избавленных от идеализма?
Трогательный Бэйл, целующийся с белой мышкой, и Хёрт, который хоронит сбитого кролика – их можно считать идеальными «гринписовцами»: никакого притворства, только любовь к природе и всему миру. Жаль, без особой взаимности…

киношное, заключительное

Этот фильм можно и нужно смотреть всей семьёй, потому что в нём а) про природу и любовь к ней; б) простой и ясный сюжет; в) Джон Хёрт и Кристиан Бэйл в роли старого чудака и чудака молодого, а два чудака, безусловно, интереснее, чем чудаки по отдельности.

«Все маленькие животные» можно было бы счесть пародией на движение «зелёных», но поскольку это фильм-рассказ от лица человека, который после травмы головы задержался на уровне 8-милетнего мальчика, то судить эту историю следует как детский рисунок – простовато и не совсем верно, но очень искренне.

Двумя годами ранее Бэйл играл очень похожую роль «наивного придурка» в «Секретном агенте»: тоже юноша с задержкой в развитии, который – единственный из всех – беспокоится о бедных, о животных, обо всех людях вообще и всем желает добра. Но там была роль второстепенная (хотя очень важная), а здесь – главная, зелёные английские холмы, море, лес, гусенички и божьи коровки – и Джон Хёрт в качестве учителя.

Я не знаю, с чем это связано изначально, что идеи о добре и справедливости доносят «идиоты». Влияние Достоевского или ирония неглупых авторов, мечтающих об идеалах, но избавленных от идеализма?
Трогательный Бэйл, целующийся с белой мышкой, и Хёрт, который хоронит сбитого кролика – их можно считать идеальными «гринписовцами»: никакого притворства, только любовь к природе и всему миру. Жаль, без особой взаимности…